Сделал ли ты что-нибудь, чтобы жизнь стала лучше?
American history X
Люди любят держать в своих руках власть. Хоть бы и самую ничтожную. Любят, что бы ни говорили. Власть над ротой солдат, власть над штатом работников мелкого предприятия, да хоть власть над умывальником в собственной ванной. Им кажется, что с этим они становятся сверхчеловеком, ubermensch. Рано или поздно все они осознают собственную незначительность и хотят добиться большего, залезть повыше, занять самое лучшее место под солнцем. Ну или, по крайней мере, получше места своего соседа, чтобы было, чем похвастаться на семейном обеде. Забавно, что ни один из них не понимает, в чём суть сверхчеловека.
По земле катилась волна революций, начавшихся ещё с Бастилии, и город, парящий в облаках, этой волною тоже накрыло. Франция, Германия, США – везде простой человек хотел быть свободным. Везде простой человек хотел держать власть в своих руках. Но на место одного тирана всегда неизбежно приходил другой, и, по сути дела, ничего не менялось. Только теперь тирана называли Великим, Освободителем. Поклонялись ему, уважали, едва ли не возводили в лик святых. Тьфу, аж смотреть противно. Такая же история случилась и с Колумбией. Комсток обещал всем будущим жителям исполнение их маленькой Американской мечты, равенство всех и вся… А что они получили? В небе их ждало то же самое, что и на земле: господство белой расы - причём не всей, лишь привилегированных слоёв, тех самых ребят, что живут на Острове Монументов в шикарных домах. Жизнь заводских рабочих осталась прежней – в Трущобах процветали голод, грязь и нищета. Разве этого они хотели, поднимаясь на эту проклятую землю? Едва ли. Но люди “за забором” любили своего Основателя. Им и так жилось неплохо.
Фицрой не хотел становиться “лицом державы”. Ему была много ближе роль серого кардинала, загребающего жар чужими руками. Когда ты не торгуешь своей физиономией, намного проще идти к цели. И тут к ним в лапы, словно мессия, прибывает Букер ДеВитт. Ложный пастырь. Красавец-мужчина, герой войны с патологической тягой закрывать грудью амбразуры. Ох, наделал он шуму в тех стычках с полицией. Сложно было не заметить такого. Вот и повстанцы к нему сразу пригляделись. Парень искал Комстока, и Дэнни готов был помочь ему в этом. Каждый преследовал свои цели – ну и что? Как там говорил Слейт? “Вряд ли все те, кто вонзил ножи в Цезаря, в мирное время делили хлеб друг с другом”. Цели могут разниться, главное – чтоб пути совпадали. По одной дороге можно идти как в бордель, так и в библиотеку. Кто знает, куда направляется твой попутчик?
Фицрой знал, что предложить людям. Ему было известно, что на самом деле никто не горит желанием стоять во главе правительства, нести ответственность, находить выходы из спорных ситуаций с минимальными потерями – это сложно и долго. Народу нужны лишь изменения. И шоу, естественно. Хлеба и зрелищ! Им кажется, что все проблемы оттого, что “наверху” кто-то принимает неверные решения. Им невдомёк, что ответы нужно искать совсем не там. Жизнь не станет лучше от того, что женщинам и неграм разрешат голосовать. Перемены в обществе начинаются со смены человеческого мировоззрения.
Впрочем, до этого пока никому нет никакого дела. Проблемы будут решаться потом – главное, дать пролетариату крови, дать призрачную надежду, что твои обещания – не пустой звук, и скоро все они будут жить в тепле и сытости. Пока вражеское войско терпит поражения, пока твои люди рассказывают о своих подвигах и чувствуют себя героями, чувствуют себя частью чего-то большего – ты на коне, у тебя есть шанс выиграть войну.
Букер, Букер… ДеВитт портил парню все планы. Нет, пока “лицо революции” со своими обязанностями справлялось превосходно – он вёл солдат в бой, выигрывал наступления, и все были счастливы. Но вот мысли у него были слишком… неправильные. Он не был коммунистом, он лишь хотел избавиться от долгов и побыстрее вернуться обратно – вниз. От осознания этого Фицроя как-то коробило. Трон революционера и так шаток, а этот идеологический мутант может из-под него последнюю опору выбить.
Идеальное решение этой проблемы пришло к Дэнни пару дней назад громом средь ясного неба. Хороший герой – мёртвый герой. Он убьёт сразу двух зайцев. И даже, возможно, одну небольшую белочку. Избавится от потенциального саботажника в своих рядах, даст повстанцам повод к активным действиям, которые бы завершили всю эту излишне затянувшуюся уже свистопляску… И, возможно, даже сможет на выгодных условиях выторговать что-нибудь интересное у Комстока. Фицрой готов был на Конституции поклясться, что Основатели что угодно отдадут за возможность расправиться с вражеским идейным лидером. 
Почему он вообще выбрал ДеВитта? В рядах революционеров было много харизматичных ребят. Тот же Слейт, почему нет? Впрочем, ничего бы не вышло. Движению нужна была свежая кровь. Чувак, едва появившийся в Колумбии и уже перепугавший всех местных солдат – лучшей кандидатуры и не придумаешь. Можно было бы даже Божьим знамением обозвать его, подражая неумелой пропаганде Закари. Подобная мысль рассмешила Дэнни так, что тот даже заржал в голос. Ну уж нет, очередным фанатичным верующим во главе Колумбии он точно становиться не хотел.
Ловушка была спланирована идеально – дюжина Патриотов в Зале Героев. Отряд бы и с гранатомётами не выжил: слишком тесное помещение, крышу волной от взрыва снесёт – и поминай, как звали. А ручные пушки и старые пистолеты в такой борьбе, согласитесь, сомнительные помощники. Впрочем, ради такого дела можно было и несколько “своих” угробить. Одно печалит – с ними какого-то чёрта попёрся Слейт. Наверное, из нежной симпатии к старому армейскому другу. Эх, жалко такого бойца терять. Всегда ведь бежал в атаку первым, раскидывал людей практически голыми руками, как средневековый берсерк. Ладно, хрен с ним. Придумаем что-нибудь.
Но вот на том конце улицы гремят взрывы, Фицрой понимает, что что-то идёт не так… но он по-прежнему смутно надеется, что это всего лишь акт самопожертвования, и финал будет таким, как он спланировал. Тот случай, когда парни, несмотря на отличную подготовку, всё равно не имеют никаких шансов.
Буквально через четверть часа перед Дэнни уже стоит тот самый “духовный лидер революции”. Сказать, что парень был удивлён – ничего не сказать. Даже троянцы, обнаружив вражеское войско в деревянном коне, - и те, наверное, охеревали меньше. Впрочем, предводитель повстанцев умело спрятал собственное недоумение вкупе с негодованием по поводу провалившегося плана за маской искреннего переживания за судьбы союзников.
- Что?... Как?... – задыхаясь, будто от волнения, выплёвывал вопросы он. Казалось, его сейчас инфаркт хватит. Глаза свои мальчишка старался сделать как можно более участливыми – сейчас в них, казалось, можно было прочитать всю скорбь еврейского народа. Главное, не переусердствовать с актёрской игрой, а то боком выйдет.
Догадался. Конечно, он догадался. Такая засада не может произойти по чистой случайности. Комсток, конечно, тоже хорош – не мог по-тихому организовать встречу со снайперами, ему надо всё красиво оформить! Тьфу, ну правду ведь говорят: хочешь сделать хорошо – сделай сам. Ладно, что случилось – то случилось.
- Чёрт, чёрт, - парень прошествовал к столу, отвернувшись от Букера. Максимум напряжения. Фицрой, ты серьёзно, неужели тебя мучает совесть?
- Рассказывай, что за дерьмо там происходило, - Дэнни достал из ящика бутылку виски и протянул её ДеВитту. Не секрет, что большая половина повстанцев бухает по-чёрному, так что достать спиртное в Трущобах – вообще не проблема. Нужно было усыпить бдительность “последнего выжившего”, чтобы тот не пришил своего непосредственного начальника прямо на месте. Авось, даже подозрения уйдут. Мало ли что подуматься может на почве стресса…

[NIC]DANNY FITZROY[/NIC][STA][/STA][AVA]http://s008.radikal.ru/i303/1506/ca/31e06fa93732.jpg[/AVA]

Фицрой не был идеалистом. Он знал, что ради того, чтобы купить что-то нужное, нужно сначала продать что-нибудь ненужное. Иными словами, даёшь блага одному – забираешь их у другого. Закон сохранения энергии или чего там движет этим миром. Невозможно обеспечить самым лучшим всех и сразу. Для этого нужно трудиться, трудиться и ещё раз трудиться. Сложно было объяснить это народу. Пролетариат хотел получить всё, не прилагая никаких усилий. Что ж, каждый из нас в душе немного наивен. Впрочем, пока люди чувствуют, что к ним относятся по-человечески, пока чувствуют, что работают не вхолостую, а на благо общей идеи, пока видят результат – в их случае, горы трупов поверженных врагов и варварски отобранные ресурсы – они будут работать.
Исходя из этого, можно было заключать, что их маленькая революция продвигается весьма успешно. Конечно, они не решили всех своих проблем, но сейчас простые рабочие хотя бы не жили в каких-то сараях и не питались объедками со столов буржуазии. Они брали то, что им полагалось по закону – разве не для этого в прошлом веке все носились со своей сраной Конституцией, как с писаной торбой?
Конечно, идеалы молодого повстанца были слишком максималистичны. Накормить всех и каждого, установить абсолютное равенство на этой грешной земле! Под стать юному возрасту Фицроя. Он повёл за собой восстание, будучи почти подростком. Двадцать пять лет – немного неподходящее время, чтобы ворочать булыжники того размера, на который замахнулся Дэнни. Но, тем не менее, пока парень справлялся – и весьма неплохо, по его собственному мнению. Впрочем, в коммунисты и идут по молодости. Пока внутри тебя играют кровь и гормоны, ты горишь желанием сделать свой мир самым лучшим местом во всей Вселенной, ты хочешь сделать всех счастливыми, возможно – предотвратить войны… Мало ли, какие у кого личные цели. Зрелая циничность обретается позже. На четвёртый-пятый десяток ты осознаёшь, что равенство и справедливость – разные вещи. Что порой все должны получать не поровну, а по заслугам. Что есть лучшие, а есть худшие – но определяется это не по твоему цвету кожи или половой принадлежности. Лучшей оценкой служат твои жизненные достижения. И, что ни говори, к такому общественному укладу проще идти через идеалистический коммунизм, нежели через тиранию и монархию. А пока маленькое социалистическое государство в лице Денни будет некоторое время терпеть политических иждивенцев на своей шее – лишь бы заполучить власть.
Кроме того, Фицрой знал, по какой причине становятся закоренелыми пьяницами. Жизненные проблемы, чувство вины – на всё один ответ: высокоградусные друзья в стеклянных панцирях. “Я пью, потому что мне стыдно, а стыдно мне потому, что я пью”. Увеселительные пьянки и пресловутая “рюмка для храбрости” – миф. Сам коммунист никогда и капли в рот не брал – исключительно потому, что в его жизни не было никаких бед и несчастий, как ему казалось. По крайней мере, таких бед, что могли бы довести до подобного отчаяния.
Что до Букера – тот, казалось, топил в алкоголе всю свою вину, что раз за разом всплывала, как известная субстанция в проруби. Даже Денни, многое повидавший за свою недолгую, но всё же продолжительную жизнь в трущобах, удивлялся, как можно выжрать без малого пару бутылок отборного пойла, а под утро начисто протрезветь и спросонья разобраться с каким-нибудь взводом вооружённых солдат. Нечисто что-то в датском королевстве, ох нечисто. Возможно, ДеВитт скрывал какую-то страшную тайну, маскируясь под личиной подзаборного алкоголика.
Рассказ своего ценнейшего экс-союзника молодой человек слушал со всем вниманием и воодушевлённостью. Казалось, он действительно не имел никакого понятия о произошедшем и теперь ловил каждое слово, чтобы наверстать упущенное. Что ж, разрушившийся план – не повод каяться в собственных грехах и с порога сознаваться в том, что ты расстроен возвращением лучшего бойца – ведь, в идеале, в Зале Героев должен был погибнуть только он. На самом деле, парнишка всего лишь пытался понять по интонации лжепророка, разнюхал ли тот что-то насчёт подстроенной командиром подставы, или Фицрой переоценил его интеллектуальные способности. Пока собеседник успешно играл роль Ивана, родства не помнящего. Нужно было его как-то разговорить, и, похоже, хороший виски – лучший помощник в этом нелёгком на первый взгляд деле.
Слейт, сын собачий. Вот, в каком месте по плану моему трещина пошла. Вечно ему надо залезть не в своё дело. Героя из себя строит. Тьфу, как иначе? “Уходите, бросьте меня, я всё сделаю сам, спасу вас”. Сидел бы на заднице ровно, коли не просят в рейд идти. Пустяковое ж дело было – перебить охрану, забрать Жокея, вернуться. А он… подождите-ка! Вряд ли Слейт пошёл бы с ними из-за каких-то интуитивных позывов. Этот парень никогда не отличался особой человеческой проницательностью. Значит, у нас по штабу бегает крыса. Крыса, которая знает обо всех моих расчётах и договорах с Комстоком. Ещё одна кандидатура в расстрельный список. Разберусь с ДеВиттом – выдворю всех этих слухачей на улицу к чёртовой матери. 
Сейчас приходило как раз то время, когда диверсий в рядах союзников допускать было никак нельзя. Больше всего парень рассчитывал на пропаганду – с убедительностью собственных речей у него никогда проблем не было. Немного психологии, немного актёрского мастерства, немного политики и щепотка нелепых обещаний, ведро воды, и йух туды, и вот тебе армия, готовая лечь костьми за светлое будущее для своих потомков. А начинающих оппозиционеров можно выдать за шпионов Комстока и врагов Революции. Да, пожалуй, он так и сделает.
- Символ всей Колумбии? – молодой человек изобразил грустную улыбку, всё также удерживая во взгляде вселенскую скорбь. Сейчас он говорил тоном тысячелетнего старца, у которого какой-то юнец сдуру спросил, в чём смысл жизни.
– Символ – не там, - он неопределённо махнул рукой в сторону окна, а через мгновение браво ударил себя кулаком в грудь. Сейчас ему предстояло делать то, что у него получалось лучше всего – вешать человеку лапшу на уши, - Символ – здесь, в душе. Противник силён, пока он видит правоту своих идеалов, а не достижения своих строителей. Мы ведём идеологическую войну, и здесь мы уже близки к победе. Ты видел, сколько рекрутов сами пришли к нашему порогу на прошлой неделе? Это что-то да значит, парень. Нас поддерживают не только рабочие, но и те, что раньше считали себя высшими людьми. Но они ни в чём не виноваты. Мы готовы принять их в своих рядах. Землевладелец встанет под руку с заводским трудягой – и вместе, лишь вместе они найдут Истину в том густом тумане, что Закари создал своей религиозной пропагандой, что разрушает сознание. Эти люди просто не знали правды, Букер. Не видели, что скрывается за красивым фасадом их привычной жизни. Мы открыли им глаза – и они поняли, насколько слепы были прежде. Теперь они презирают Комстока и Основателей так же, как презираем их мы. Мы сражаемся за общий мир, а не за разрушения.
Тьфу, как сраный проповедник прямо. Надо избавляться от метафор, а то так и до продажи Библий с золотым тиснением недалеко. “А вы верите в Спасителей наших, Маркса и Энгельса?”
- И знаешь, лишние жертвы нам совершенно ни к чему. Но, к сожалению, иногда без них не обойтись. Знаешь, каких трудов мне стоит вести вас на эту кровавую бойню? – Фицрой пристально посмотрел на своего немногословного союзника, заседающего в кресле. Тот, кажется, пару раз уже приложился к бутылке. Что ж, под градус такие речи хорошо зайдут. Мальчишка состроил максимально жалостливое выражение – чтобы ДеВитт видел, насколько ему больно говорить об этом. Когда ты живёшь в Трущобах и попрошайничаешь на улице, потому что это твой единственный шанс добыть себе пропитание, ты быстро учишься давить людям на жалость и заставлять их верить тебе.
- Знаешь, какой болью отдаётся в моём сердце сообщение о гибели каждого повстанца на этих проклятых улицах? Я чувствую на своих руках каждую каплю крови, пролитой на камни мостовой. И ты прекрасно понимаешь, о чём я, - парень обессиленно опустился за стол и принял бутылку из рук Букера. Затем осмотрел её со всех сторон и поставил между собой и бойцом, как последний барьер.
- Что мы будем делать дальше, Фицрой?
То же, что и всегда, Пинки. Попытаемся завоевать мир.
- Признаться честно, теперь я в полной растерянности. Понимаешь, если подобный удар со стороны Комстока – жест активного сопротивления нашему давлению… То я не знаю, чего ожидать. Чёрт, как всё сложно, - переходя на шёпот, прохрипел лидер коммунистов. Сейчас он был похож со стороны на того, кем, по факту, и являлся – на растерянного подростка, зашедшего слишком далеко в своей слишком удачной поначалу игре. Непонятно, была ли эта эмоция очередной фикцией, или на Фицроя действительно накатила безысходность из-за всего происходящего.

[NIC]DANNY FITZROY[/NIC][STA] [/STA][AVA]http://s008.radikal.ru/i303/1506/ca/31e06fa93732.jpg[/AVA]