Шон Майкл Киллоран никогда не извинялся.
Шон Майкл Киллоран никогда не просил прощения.
Даже если он толкнул кого-то в толпе, он не извинялся, а просто шел мимо, игнорируя сам факт. Он не извинялся перед пациентами или перед начальниками. Он никогда не извинялся перед младшей сестрой, чаще всего он просто подкупал Кэрри чем-то или просто говорил, что ей давно перестать дуться, эффекта же никакого нет. Так зачем тратить на все это силы. Он не извинялся перед матерью, даже когда отец бил ее из-за него. Он не извинялся перед отцом, сначала он просто терпел побои, а пару раз давал сдачи.
Шон Майкл Киллоран никогда не извинялся, потому что отец вырастил его самовлюбленным, бескомпромиссным человеком, который всегда уверен в своей правоте. Стоит отметить, что и в споры Шон всегда влезал только, имея в своем арсенале достаточно доказательств своей точки зрения. Он никогда не просил прощения, потому что никогда не видел в этом смысла. Поступок от просьбы не переставал иметь место быть и с чего вдруг от одной простой фразы все должно было волшебным образом исправиться? С ранних лет в его кудрявую голову вбивали простую истину – всегда веди себя, как правый и тогда ты им станешь. Ведь, все знают, что историю пишут победители, кто победитель, тот и хороший.
Никто и никогда не учил Шона, как строить нормальные отношения. Все его близкие друзья, которых можно было пересчитать на пальцах одной руки, были не сильно лучше него самого. Родная сестра с детства была приучена к такому же отношению к миру, какое было и у самого парня. Удивительно, что при этом они с Кэрри большую часть времени умудрялись жить в мире и покое, правда младшая до сих пор точила зуб на брата за всю историю с Нилом. Но там то он точно был прав, нефиг ей связываться с его приятелями. Нет, его сестре был нужен кто-то нормальней и лучше, чем сам Шон. Во всем этом была только одна проблема спросить совета о том, что делать, когда ты мудак и ушел от любви всей своей жизни к своей долбанутой бывшей было не у кого.
В итоге советником был выбран какой-то странный девчачий форум. Столько розового на один пиксель Киллоран не видел никогда. Этот жуткий сайт выглядел так, словно там случился понос у стада единорогов, все зачем-то блестело, было розовым, и все обращались друг к другу не иначе, как по уменьшительно-ласкательным именам. Он мог бы закрыть этот кошмар и больше никогда туда не возвращаться. Ведь самым последним вариантом у него было обратиться за помощью к медсестрам, но давать тем шанс перемолоть всю его личную жизнь – было равносильно самоубийству. Хватит того, что все и без того за его спиной шептались о его отношениях с бывшей пациенткой. Но кто-то же должен был, блин, проследить, чтобы Ривер не убилась там и ничего опять себе не переломала. Оно все как-то само.
Выслушав от этих милейших созданий много всякого разного о себе нового и почерпнув на будущее не один заковыристый оборот – Шон еще считал себя мастером красивого словца, оказалось, что не никто не сравним с розовыми девочками, - он смог-таки добиться хоть сколько-то дельного совета. Прекрасные создания предлагали закидать девушку шубами, бриллиантами, купить ей машину и прочее, и прочее, пока не пришла одна и не предложила просто пойти и извиниться. Медленно, но верно пытаться доказывать Ривер, что такого больше никогда не будет.
Все попытки с ней связаться Ривер игнорировала, не отвечая ни на звонки, ни на смски, она даже игнорировала, когда он присылал ей смешные картинки и смайлики. Поэтому последним доступным ему способом решить, сложившуюся ситуацию стал поход к девушке домой. Идти с пустыми руками, если верить все тому же страшному форуму, который снился Киллорану в кошмарных снах, было нельзя. Какие цветы любит девушка, он так и не удосужился поинтересоваться, но тут на помощь пришла любовь Лжрд к плюшевым друзьям, особенно одному кошмарному кролику по имени Закхари. Купить очередную игрушку в больничной сувенирке – это было бы какой-то полумерой и недостаточным шагом. Поэтому пересилив себя, Шон встав утром в выходной, отправился в ближайший детский магазин. Киллоран никогда не любил маленьких людей, а особенно их сердобольных мамаш. И те, и другие ничего хорошего в себе не таили и только умудрялись превращать его жизнь в еще больший ад своими криками, слезами, соплями и всем прочим. Но сейчас ему нужен был совет кого-то так же знающего толк в этих игрушках. Выбор пал на милейшую особу лет пяти с золотистыми волосами и голубыми глазками. Девочка внимательно выслушала Шона, сообщила ему, что он идиот – видимо он и правда совсем круто накосячил, если даже дети это понимали, - выбрала кролика и подпрыгивая отправилась куда-то вглубь магазина в поисках мамы.
Сказать, что от всего этого Шону уже было плохо, это ничего не сказать. Уже некоторое время у него было стойкое ощущение, что, пытаясь утопить свою вину в бутылке, он таки умудрился допиться до белой горячки и все происходящее не более, чем плод его воспаленного сознания. Но к своему несчастью мужчина точно знал, что выпитая за вечер бутылка виски увы не доводила его до такого состояния, а по утрам он чувствовал себя вполне даже огурцом, помятым, но все же огурцом.
Попасть в дом Ривер было довольно просто. Почему-то ее соседи совсем легко пускали внутрь лифтера. В дом, где не было и не предполагалось лифта. Чем и кто руководствовался в этот момент для Шона было загадкой, но он нагло использовал этот трюк, раньше просто чтобы устроить Ривер сюрприз с утра, а сейчас. Сейчас он точно знал, что девушка не откроет дверь сама, а он не спайдермен какой-то, чтобы забираться по стене. Да, и трезвый он был, он же собирался на серьезный разговор. Он даже постригся, причесался и привел бороду в порядок. Вряд ли это чем-то могло помочь, учитывая, что за год девушка его видела всяким, даже не просто всяким, а реально любым, кого он пытался обмануть, было не очень понятно. Но советчики с розового форума уверяли, что это все обязательно нужно проделать. Девушкам же виднее, кажется.
Остановившись у нужной двери Шон слегка замялся и аккуратно постучался. Отойдя чуть в сторону, он приставил к глазку нового кролика, в надежде, что девушка откроет игрушке дверь скорее, чем ему. Чуда не случилось и дверь осталась закрытой, хотя за дверью явно кто-то был. Похоже Лэрд пыталась понять, что происходит и что нужно делать в такой ситуации, или еще хуже вызывала службу спасения по поводу нападения плюшевой игрушки.
- Ривер, открой пожалуйста, давай поговорим, - Шон прислонился виском к косяку двери и опустил руку с игрушкой. Ривер по-прежнему отмалчивалась по ту сторону и словно замерла. – Я знаю, что ты дома. Я… Я виноват перед тобой, и я понятия не имею, что я могу сделать, чтобы исправить все это. Но я точно никуда не уйду, пока мы не поговорим.

Ее слова сквозят холодом и безразличием. Мужчина не произвольно поежился, слушая колкие замечания Ривер о количестве у него работы в последнее время. Дел в больнице действительно было не мало, но раньше это никогда не останавливало медбрата от того, чтобы ответить девушке на сообщение или перезвонить. Он отправлял ей смеющиеся смайлики и глупые шутки, даже когда от усталости валялся на полу посреди коридора едва ли в силах доползти до комнаты отдыха. А потом… Потом в его жизнь вернулась Валери, и он просто перестал. Перестал отвечать Ривер, перестал писать ей первым. Бывшая невеста в момент увлекла его обратно в свои сети, все в тот же порочный круг, который они с таким трудом разорвали пять лет назад.
Быть рядом с ней было проще и понятней. Киллоран знал, кто он рядом с бывшей и как себя с ней вести. Проблема оказалась лишь в том, что он уже давно перестал быть подающим надежды и амбициозным доктором, он давно перестал быть тем мудаком, готовым пойти по головам всех и вся ради достижения своей цели. Ему уже больше не была нужна подходящая стерва под боком, с красивой улыбкой и идеальной фигурой, чтобы охмурять важных людей. Он уже давно перестал быть тем парнем, который с участливым выражением лица выслушает всех и вся на очередной вечеринке, удачно пошутит и сделает с десяток комплиментов дамам, годившимся ему скорее в бабушки. Но быть тем парнем было проще всего и понятно, но слишком стало очевидно притворство.
Рядом с Ривер Шон научился быть настоящим. Он узнал, что можно просто улыбаться без какой-то видимой на той причиной, что сладкая вата – хороший способ сделать кого-то счастливым. Он научился просыпаться по утрам без желания сдохнуть, он узнал, что бывают такие чувства, ради которых хочется двигаться вперед. Оказывается, можно было быть просто собой, не притворяясь и не прикидываясь кем-то еще. Вот только этот парень, готовый бросив все поехать за девушкой в Африку (Ривер же отпускать одну нельзя точно схватит какую-нибудь заразу), делающий с утра завтрак вместо того, чтобы выпить виски и закусить сигаретным дымом – этот парень пугал Шона больше, чем кто бы то ни было. Все это шло поперек всему, что он знал о жизни, а в свои тридцать с лишним Киллоран был уверен, что знает уже все.
- Я сказал им, что у меня эбола и лихорадка Западного Нила. Думаю, они решили, что у меня просто белая горячка, - мужчина слегка улыбнулся, своей глупой шутке. Как-то Лэрд пыталась уверить самого медбрата в своих жутких болезнях. Успеха было немного, но и сказать, кто их них выиграл в той странной игре тоже сказать точно было невозможно. Оба оторвались по полной и смирились с тем, что так просто они не разойдутся. Шон прислонился лбом к закрытой двери и закрыл глаза в ответ на новый укол о том, что ему есть с кем провести время. – Ривер…
Развернувшись мужчина выдохнул и медленно опустился на пол, прислонившись спиной к двери. Чего он ждал, когда шел сюда, что все будет так просто? Девушка откроет дверь и кинется ему на шею? Стоило догадаться, что подобное невозможно даже в кино. Что уж говорить о реальной жизни. И пусть он собирался говорить с ней, смотря в глаза, но это явно не было возможно. Честно говоря, Киллоран уже даже не был уверен в том, что имеет смысл пытаться.
- Валери уехала куда-то… Все кончено. – Шон нахмурившись, сжал в руках несчастную крольчиху, а потом прикрыл ей глаза лапками. – Ривер… Я не буду отрицать, что я любил Валери. Черт, я собирался на ней жениться… Но наша с ней любовь… Вэл она всегда останется моей первой, идеализированной, нереалистичной любовью. Мы с ней были двумя сапогами из одной пары, мы были оба слишком амбициозны, знали, чего хотим от жизни и как этого добиться. Мы были очень удобны друг для друга. Валери идеально вписывалась в мою ненормальную семью, с ней рядом я был тем, кем меня растили быть – жестоким, гордым, едва ли способным на радость и сострадание. Я стал бы таким же отвратительным человеком, которым был мой отец, мой дед и прадед. То, что было у нас с ней, было ненастоящим, это была больная фантазия и одно сплошное притворство. Мы закрывали глаза на выходки друг друга, ссорились так, что нам вызывали полицию. У нас с ней была страсть, но не более. Карточный домик, развалившийся при первом же сильном ветре…
Шон снова хмурится и замолкает на несколько минут. Нет, он уже не ждет, что Ривер откроет дверь или что-то скажет. Мужчина даже уже не был уверен в том, что его все еще слушают. Просто он пришел говорить, но до самого последнего момента не имел ни малейшего представления, что он собирался сказать. Поэтому приходилось брать паузы и собираться с мыслями, да еще и соседи девушки имели совершенно странную привычку выглядывать и смотреть, что это у них в коридоре происходит.
- Но наша любовь с тобой. Моя любовь к тебе, он совершенно другая. Пусть она не сводит с ума, как та, но зато она настоящая, человечная, реальная. О такой любви не пишут книги и не снимают фильмы, но все в тайне мечтают именно об этом странном чувстве, когда ты просто остаешься собой, но становишься улучшенной версией. И черт дери, я должен был все это понять раньше, я должен был раньше до этого дойти. Но… Я трус, Ривер. Как только у меня появился шанс сбежать от этой обнажающей искренности и правды обратно в свою темную, но привычную пещеру лжи и самообмана.... Наверное, для своего возраста я слишком глуп. Я должен был увидеть все это без… Знаешь, когда берешь идеализированную любовь, фантазию и пытаешься сравнить с настоящим и в чем-то угловато-правдивым чувством. Вовсе не идеал выигрывает. – Шон снова замолчал продолжая, мучать в своих руках игрушку. Он нервно покусывал губы, кажется в последний раз он делал это, когда открывал письмо из медицинской школы. Признаваться в своих чувствах к Валери было просто, а сейчас слова в голове то разбегались, то их становилось разом слишком много и выбрать, что именно сказать было слишком сложно. Шон чувствовал себя снова четырнадцатилетним подростком, который не мог пригласить девочку на танец, точно так же теряясь в своих мыслях. Еще один медленный вздох, прежде чем продолжить, отчаянно надеясь, что голос звучит, как обычно и ничего не выдает его состояния. – Моя настоящая, безграничная, истинная любовь вовсе не к Валлери или кому-то еще. Ты единственная, кто по-настоящему занимает все мои мысли, ради кого я ломанулся на другой конец света, ты та ради кого я готов просыпаться по утрам. Ривер Лэрд ты целиком и полностью владеешь моим сердцем. И я больше никому не позволю встать между нами. Я сделаю все, чтобы заслужить твое доверие и прощение. А еще мне кажется, что эту крольчиху зовут Зои.

Его отвергали всю его жизнь. В семье Киллоранов любить было не принято, наоборот. Все было просто и понятно – женишься, рожаешь детей и как можно сильнее ненавидишь весь мир. Человек едва ли знавший родительскую ласку или как это, когда ты приезжаешь домой к бабушке и она тебе печет пироги – ничего особенного от мира и не ждет, да и не может ему уже дать. Его отвергала семья, отвергали девушки, да и даже просто друзья, не зря Шон мог пересчитать своих приятелей на пальцах одной руки. Но еще никогда от отказов не было так отчаянно больно, не было желания разнести все вокруг себя. Он давно привык, пожимать плечами в ответ на очередное «Киллоран, ты конченный мудак! Пошел на хрен отсюда!» Он давно к этому привык, но почему же сейчас все было по-другому? Возможно причина скрывалась в той голой искренности, на которую он решился впервые в жизни, а может все от того, что Ривер перевернула все его слова с ног на голову.
Откинув от себя игрушку, мужчина резко вскочил и занес кулак, чтобы ударить по двери. Чертову почти картонную перегородку между ними хотелось просто снести, раскрошить в щепки, схватить рыжую дуреху и доходчиво все объяснить. Втолковать в ее голову, что все не так, как она только что сказала. Доказать, что он прав, а она нет. Рука замерла в нескольких миллиметрах от двери. Нет, так нельзя. Он же так отчаянно не хотел становиться отцом, он же обещал себе попытаться стать для нее другим, нормальным, хреновом принцем, а они так не поступают. Глубокий вдох и медленный выдох. Считать до ста. Именно это ему впаривали на одном из семинаров по управлению гневом еще в школе. Главное успокоиться.
На деле все казалось таким простым. Закрой глаза, дыши и считай, где тут можно запутаться? Но у Киллорана ушло минут пять только на то, чтобы заставить себя это делать, а не поддаваться своей ярости, еще минут пятнадцать на то, чтобы успокоиться. Снова почувствовав себя человеком, он поднял игрушку и аккуратно ее отряхнул. К счастью, она только слегка испачкалась и не порвалась.
- Прости, Зои, - сам не зная зачем он извинился перед крольчихой. Да, Ривер не раз заставляла его извиняться перед ее монструозным Закхари, но он всегда это делал только потому что по-другому от него не отстали бы. А тут… Снова вздохнув, он снова уперся лбом в дверь. – Я думал Кэрри или Валери тебе рассказывали…
В его кудрявую голову как-то даже не приходило то, что стоит рассказать девушке о своей бывшей невесте. Была и была, что уж там. Шон вообще мало о чем рассказывал, он бы возможно и о сестре не рассказал бы и уж тем более не познакомил бы Кэрри и Ривер, если бы младшая Киллоран не решила свалиться старшему брату на голову с простым желанием покорить Нью Йорк. То что девушки найдут общий язык его не удивило ни сколько, даже если Кэрри иногда и фыркала и дразнила брата за Ривер. Но это все было как-то незначительно. Так что Киллоран вполне логично пришел к тому, что эти две бестии должно быть давно перемыли ему все кости, а милейшая младшая сестренка выложила всю его подноготную. Оказалось, что нет.
- Я и Валери познакомились в конце 2009 года, это была рождественская вечеринка преподов в Стэнфорде, моя мать там работает и идти одна она не хотела, Валери пришла сопровождать своего профессора. Мы были молоды, глупы, тщеславны. Мы были обречены на знакомство и все что было после. Тогда я должен был стать великим хирургом, а она… да, хрен знает, чем она там занимается, если честно. Меня никогда особо не интересовала ее карьера. Мы были идеальной парой, две самовлюбленных сволочи, нашедшие друг друга. Несколько лет отношений и совместной жизни логично привели к тому, что я сделал предложение, а она согласилась. Это был статус важный больше для наших карьер, чем для нас самих. Но тогда…тогда я думал, что все так и должно быть, понимаешь? Что все эти истории о большой любви, просто детские сказки, а настоящие люди живут вот так. Существуют в одном доме, мило улыбаются на публику и тихо ненавидят друг друга в глубине души. – Шон сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Говорить правду и во всем этом признаваться было не менее сложно, чем говорить о своих чувствах к Ривер. Даже если она не примет его, даже если она откажется открыть дверь, он должен ей объяснить, хотя бы для того, чтобы и она сама не свалилась в ту же бездонную яму отчаяния и ненависти к миру. – А потом все пошло не так… Я убил 16-летнию девушку и уже больше не могу держать в руках скальпель, мне до сих пор бывает сложно разделать сырое мясо ножом. Руки предательски трясутся. Такой я был ей не нужен, да и себе я тоже уже был не нужен. Мы разошлись, я устал от ее криков и давления, а она… она просто выставила меня к черту и забыла обо мне. Я приехал в Нью Йорк прятаться от своих неудач и постараться сдохнуть в какой-нибудь канаве, понимаешь? А вместо этого я встретил тебя. Ты изменила меня. Только благодаря тебе, я действительно много понял в этой жизни. Но я все еще мудак, Ривер, и вряд ли когда-нибудь перестану им быть.
И снова звенящая пустота в коридоре и, кажется, за дверью. Шону отчаянно хотелось верить, что она все еще его слушает. Уже было неважно, чем все это закончится, она была рядом, хотя бы эти последние несколько минут? Часов? Неважно. Все уже было неважно. Шон прекрасно понимал, что и сам не представляет, как можно перешагнуть все то, что он натворил. Но все еще был шанс на то, что Ривер сможет жить дальше. А он сам? Он сам уже не имел значения. Он же приехал сюда сдохнуть, а не строить новую жизнь.
- Она не ушла, я ее выставил… - Спустя еще несколько минут Киллоран продолжил. – Я испугался. Я гребанный трус, Ривер. Сначала я испугался того, кем начал быть рядом с тобой. Меня всегда учили, что мужик не должен таким быть, что это все розовые сопли, которые могут быть только в мечтах девочек, не более. Я понятия не имел, что со всем этим делать. Но тут снова появилась Валери. С ней я уже все давно знал. Знал кто я, знал что я, знал какой может быть наша жизнь. Но я уже не хотел всего этого. Я хотел… Я хочу… чего-то другого. Но я не достоин ни тебя, ни другой жизни. Я могу тебе пообещать, что сделаю все, что в моих силах, чтобы стать другим, стать достойным тебя, стать лучше, нормальным… Но ты права, у тебя нет ни одного повода мне верить. А я не хочу ломать тебе дальше жизнь. Если ты хочешь я уйду и больше не вернусь.

Мужчина стоял, закрыв глаза и прижавшись лбом к двери слушая каждое жестокое и холодное слово, которое чеканила девушка. Ривер словно точно знала, как уколоть больнее, как разнести в пух и прах Шона. Это был конец. Он ни на что особо не рассчитывал, когда решил прийти сюда. Но… он надеялся, что хотя бы сможет объясниться, что хотя бы будет малейший шанс. Ривер же решила, что все что было того не стоило, что нанесенная им рана слишком глубока. Возможно, единственное, что было хорошего за всю его жизнь он разрушил одним глупым и трусливым поступком. Что ж отец должно быть был им горд, как и все предки Киллоранов. Во всем этом радовал только тот факт, что такими темпами их род конченных мудаков умрет вместе с ним. В свете последних событий такая перспектива казалась крайне привлекательной.
Конечно, он мог бы уйти, а потом снова вернуться, но Шон дал слово. Слово, которое в этот раз собирался сдержать. Поэтому едва девушка сказала, что больше не хочет его видеть мужчина положил ей под дверь игрушку и выпрямившись глубоко вздохнул. Он должен был уйти. Уйти и никогда не оглядываться назад, не искать новых встреч. Ему явно стоило бы придумать причины почему теперь он даже близко больше не пойдет к своей когда-то самой любимой пациентке. Твою ж мать медсестрички только порадуются, что их теории верны и на придумают еще с три короба того, что случилось. Ладно бы они просто судачили бы между собой, так нет же будут потом ходить, вздыхать, говорить Ривер, что все будет хорошо и испепелять его взглядом. Проще всего, наверное, было бы поменять работу. Пресветерианский госпиталь не единственный в городе, но и начинать все с начала в новом коллективе как-то не сильно хотелось.
Все это были глупости, абсолютно, не важные глупости. Никто не говорил, что Ривер вот прямо сейчас появится на пороге приемного покоя и ему надо будет решать, что со всем этим делать. Девушка может, и сама отправиться в другую клинику, а учитывая их везение эти двое точно окажутся в одно время в одном месте. Так что лучше уж никуда не бежать и справляться с проблемами по мере их поступления. Киллоран встряхнул головой и в последний раз посмотрел на дверь. Сколько раз он здесь был, кажется, уже не сосчитать. Он помнил, как даже не раз ругался с Рив о том, что та иногда забывала запирать дверь. Что ж, молодец, научил. Из квартиры послышался грохот, крик и всхлипывания. Нахмурившись Шон тут же прижал ухо к двери и несколько раз постучал.
- Ривер, Ривер, ты в порядке? Что-то случилось? – мужчина внимательно вслушивался в том, что происходило на другой стороне дурацкого куска дерева, но девушка не отвечала. Черт знает это была ее гордость или она потеряла сознание. Как ни крути, но Лэрд вечно находила приключения на свою пятую точку и вечно во что-то вляпывалась. Сколько историй о том, как она проснулась и неудачно поставила ногу он слышал? Да, почти каждый день. Иногда мужчине казалось, что ему просто надо перевезти ее уже к себе и очень внимательно следить за рыжей бестией, чтобы она перестала пытаться переломать себе все конечности. Но до этого ничего так и не дошло, а теперь… теперь уже было поздно изображать из себя ангела хранителя. Киллоран приподнялся слегка на носочки и нашарил сверху над дверью запасной ключ. Как-то девушка на всякий случай сказала ему, на всякий вот такой случай.
Открыв дверь, мужчина пару секунд помедлил, а потом все же вошел, переложив несчастную игрушку на тумбу около входа. Искать хозяйку долго не пришлось она торжественно лежала посреди гостиной, похоже в той же позе, в которой и упала, скорее всего боялась пошевелиться. Шон подошел и для начала осторожно перевернул девушку на спину.
- Ривер, как ты? – Шон чуть нахмурившись, осторожно ощупал сначала ноги, а потом руки девушки в поисках травмы. Убедившись, что в общем-то все в порядке, он помог девушке пересесть на диван, только после этого принес из кухни миски с водой и пару тряпок, чтобы аккуратно убрать кровь. – Обещаю, что просто осмотрю, если нужно отвезу в больницу и уйду. Как ты просила. Только скажи, где больно?