- Бля-я-ядь, - простонал Фред и попытался спрятаться от внезапного пробуждения, причин которого он так и не понял под подушкой. Последняя, к его вящему сожалению не принесла ему ни целительного сна, ни избавления от головной боли. Фред серьезно задумался о том, чтобы подать в суд на производителей головной боли. По ощущениям ему прямо в мозг воткнули раскалённый прут и время от времени его прокручивали, чтобы жизнь Капону не казалась медом. Мед, конечно, он не любил, но и кленовым сиропом жизнь ему сейчас явно не казалась.
Мужчина ещё раз негромко застонал, пытаясь восстановить в памяти ход вчерашнего вечера, но это вызвало лишь новый приступ адской головной боли: ему стало казаться, что кто-то сверлит ему висок.

    Басы привычно разрывали барабанные перепонки и вибрировали в желудке, пока Фред привычно вальяжно развалился на диване и допивал второй коктейль. Любимый клуб привычно радовал хорошей электронной музыкой и вспышками света, в которых особенно привлекательно смотрелись точёные фигурки девушек в экстремальных мини. Фред хищно облизнулся, окидывая взглядом свои владения (он так часто бывал здесь, что по праву мог считаться завсегдатаем заведения, а всех присутствующих в нем девиц - своей собственностью, да и некоторых из них он если и не знал по имени, то точно помнил их грудь или задницу), и в очередной раз лениво потянулся. Проявлять инициативу ему было явно лень, поэтому он занял выжидающую позицию и лениво сделал ещё один глоток.
    - Привет, дружище, - загородил лучший обзор знакомый дилер и протянул руку для приветствия.
    - Как жизнь, чувак? - слегка расстроенно провожая взглядом очень аппетитные формы девчонки, ускользнувшей прочь.
    - У меня для тебя есть кое-что крышесносное, - доверительно прошептал парень, плюхнувшись рядом.
    - Гони, - Капон покопался по карманам и протянул хрустящие бумажки дилеру, чтобы получить в ладонь заветную таблетку. И, недолго думая, проглотил ее, запивая коктейлем из стакана.

Проблема прекрасного и удивительного мира подподушья заключалась в том, что однажды его все-таки предстоит покинуть. По крайней мере, чтобы была возможность дышать, и, очень желательно, при этом понять, удалось ли после вчерашней ночи добраться до дома. Новая попытка вспомнить хоть что-нибудь после появления дилера отозвалась нестерпимой головной болью, от которой Фред зажмурился и захотел самоубиться. Но перед этим, желательно, получить компенсацию морального ущерба и вреда здоровью… Он пока не решил, от кого, но это было последним, что его волновало.
Француз осторожно приподнял подушку, под которой прятал голову и приоткрыл один глаз. Явно дневной свет раздражал зрение, а потому ему пришлось еще раз закрыть глаза, и только со второй попытки сфокусироваться на реальности. На его дом это было явно не похоже, а рождественские гирлянды на стенах заставили на секунду усомниться в том, не проспал ли он несколько месяцев. Но поскольку физически это было невозможно, Капон пришел к выводу, что попал в дом к какой-то психованной телке. И в таком случае ему отсюда надо сваливать как можно быстрее. Но сначала, вероятно, придется найти свою одежду.
- Бля-аядь, - снова протянул Фред, вспоминая задорное перемигивание этих самых гирлянд и свой дикий восторг от этого. Что бы ему вчера ни продал дилер, употреблять это больше не стоит, и лучше в следующий раз пойти по знакомым веществам.
В его мире постепенно появлялись запахи, и среди них не было привычной легкой отдушины девичьего парфюма, половину марок которого он с легкостью мог бы узнать в магазине по принципу «этим пользуются страшные», «а вот этот обычно у горячих штучек», да и видимый ему кусок пространства отчего-то не изобиловал ни кружевом, ни плюшевыми медведями, ни цветами, ни даже розовыми подушками. Неоформившаяся мысль странно ворошила сознание, но пока не была сформулирована, лишь оставляла некоторый налет тревожности на и без того со скрипом двигающихся размышлениях.
Он должен собрать себя в кулак и приготовиться к тому, что он увидит на второй половине кровати, где явно кто-то пошевелился, как он почувствовал спиной, (а увидеть он мог даже рыжую, судя по его вчерашнему состоянию), не подать вида, что имени он не запомнил, и как можно быстрее свалить подальше. Определившись с планом, Капон слегка выдохнул и окончательно выбрался из-под подушки.
- Привет, дорога-а-а… А-А-А-А… - начал было говорить при развороте, но обнаружил в постели рядом с собой мужчину, от чего сорвался в крик. Тот вышел бы громче, не осипни у француза голос.
Капон неловко дернулся и свалился с кровати, рукой потянув за собой простынь и пытаясь в нее завернуться и встать одновременно, но подлая ткань захватила его в плен, и мужчина с грохотом упал.
Со второй попытки получилось лучше, француз в один прыжок чуть ли не отлетел от кровати подальше и осоловело уставился на явно только просыпающегося мужика.
- Ты, блядь, кто? – кутая себя и все свои достоинства в простынь, задал потрясающий вопрос Капон, хотя в его голове сейчас роилась еще примерна пара тысяч других, более принципиальных сейчас. Но первым, увы, стал этот.

Фред моргнул. Потом ещё раз моргнул. Потом плотнее запутался в чужую простынь, поскольку в одной комнате с ним находился другой мужчина (сомнений в этом у Капона, к его величайшему сожалению, уже не осталось), и мгновение назад этот мужчина был абсолютно голым.
Капону хотелось бы надеяться, что это - просто дурной сон, от которого он сейчас избавится просто закрыв глаза. Но головная боль намекает на реальность происходящего, и от этого Капону становится только хуже. Во рту появляется наприятное ощущение, а горло сжимает рвотный рефлекс.
Он хотел бы утешить себя тем, что мужчина напротив был женщиной, а член - чудеса медицины и техники. Но кадык и борода вряд ли были чудом гормональной терапии (Фред не хотел знать, откуда он вообще знает о процессе смены пола так много), а потому только сделал ещё один шаг назад.
- У нас был секс втроём? - осипшим голосом решил поинтересоваться Капон. Конечно, в его воображении и мечтах секс втроём выглядел несколько иначе, в нем присутствовал он и две прекрасные нимфы, но в целом вариант с двумя мужчинами и одной не менее прекрасной чем в первом случае (а для восстановления баланса прекрасного в природе она должна быть как минимум в четыре раза прекраснее, чем дамы в первом случае), был вполне себе рабочим.
Но вместо рассказа о великолепии девушки (от мысли о том, что она будет даже в четыре раза прекраснее чем девушки из его первой мечты Фред буквально впал в нежнейшую мечтательную истому) он получил отрицательный ответ.
Картон совершенно машинально сжал булки и порадовался, что стоит к мужчине лицом, хотя под кудрями мелькнула ужасная мысль, что уже поздно. К горлу снова подкатила тошнота, а на языке появился кислотный привкус. Мужчина явно с трудом сглотнул, но решил все же попытаться ещё раз.
- Здесь была девушка? - ну мало ли что происходит по пьяни, вдруг она в душе, в кухне или... Он не успел придумать "или" поскольку снова получил отрицательный ответ.
В этот раз тошнота подобралась к горлу настолько быстро, что Капон рванул в ванную со скоростью близкой к ультразвуковой. Ну как в ванную, он просто рванул, но дверь, которая попалась ему первой, оказалась дверью в ванную, где он и заперся, прежде чем исторгнуть скудное содержимое своего желудка в раковину.
- Бля-адь, - почти обреченно застонал кудрявый, буквально удерживая вес своего тела из-за резко ослабевших ног на руках, опирающихся на раковину.
Он не помнил ничерта с момента, как наркотик, заботливо подогнанный барыгой, стал действовать, и это вполне могло значить…
- Бля-адь, - еще более жалко и грустно вырвалось из груди. Капон поднял глаза на собственное отражение в зеркале и заметил раздражение вокруг рта, потом подумал о бороде парня, оставшегося за дверью, потом снова посмотрел на раздражение и буквально заскулил.
Это было просто немыслимо.
Руки тоже перестали держать Фреда, и он буквально стек на кафельный пол, где прижал к себе колени.
Чувство жалости к себе наполнило Капона изнутри, пытаясь буквально разорвать его изнутри, и вырвалось наружу булькающим то ли стоном, то ли всхлипом.
У него прошлой ночью был секс с мужчиной.
Секс.
С мужчиной.
От самого этого факта, который медленно, будто нехотя доходил до кудрявого, ему хотелось прямо сейчас вскрыть вены, но по счастливой случайности в ванной была только безопасная бритва и зубная щетка.
А если у него был секс с мужчиной, значит, он ничем не лучше своего старшего братца Бена или сраного, мать его, Коннора!
А это уже, между прочим, блядство.
Все то, что он так ненавидел, случилось с ним.
И он ничерта не помнил. И даже не был уверен, что ему не понравилось.
А это значит, что он просто-напросто сраный гей.
И это прямо-таки пиздец.